Повторение пройденного
У итальянского кино, имеющего, наверно, самое богатое прошлое, сверкающее великими именами, в этом году два юбилея — 100-летие Лукино Висконти, величайшего из величайших, сравниться с которым может разве что другой гигант — Федерико Феллини, его младший современник, и 65-летие Бернардо Бертолуччи, наследника итальянской школы неореализма, единственного оставшегося в живых “осколка” прекрасной эпохи. К сожалению, нынешнее кино Италии, по-своему интересное, не может и в малой степени достичь уровня этих титанов.
Итальянский кинематограф, прежде одно из самых значительных явлений в мире, ныне пребывает в относительном упадке. Знатоки, разумеется, назовут вам несколько ярких имен, скажем, Нанни Моретти, удостоенного “Золотой Пальмовой ветви” за фильм “Комната сына”, “оскароносного” Роберто Бениньи и Маттео Гарроне.
Киноведам также знакомы имена Джузеппе Торнаторе, Джанни Амелио и Мимо Калопрести. Знатокам… но не большинству обычных людей. “Звезда, комета успеха, — сетует итальянский кинокритик Лино Мичике, — посетила нас лишь на время.” Он с горечью предрекает, что итальянскому кино грозит чуть ли не прозябание и забвение и что ему “не перешагнуть порога ХХI века”.
Тоска по утраченному величию всегда ощущается. Во время проведения Венецианского кинофестиваля патриотично настроенные итальянцы всякий раз мечтают о “Золотом Льве” для национальной картины и всякий раз пролетают.
Удар по самолюбию ощущают и старшее поколение, и совсем зеленая молодежь; тем более что старики хорошо помнят триумфы национальной кинематографии, золотые деньки студии “Чинечита”, с конвейера которой чуть ли не каждый день сходили шедевры. В самом деле, Италия помнит, как соперничали между собой Феллини и Висконти, полубоги не только итальянского, но и мирового кинематографа.
Популярность же итальянского неореализма в лице Роберто Росселини и Витторио Де Сики затмила собой все и вся: многие интеллектуалы (и не только из области киноискусства) до сих пор считают “Похитителей велосипедов” Де Сики эталонной картиной, шедевром на века.
Что и говорить, по сравнению с этими триумфами новое итальянское кино даже в лице талантливейшего Нанни Моретти представляется явлением местного масштаба. Возможно, потому, что он, как и большинство представителей его поколения, атеист.
Ну и, разумеется, марксист, правда, с приставкой “экс”; ближе к 1980-м годам его постигло разочарование в идеалах тревожной молодости, когда западным левым не давали покоя баррикады, студенческая революция 1968 года и всякий прочий маоизм.
Правда, ни “левацкий” бунт, ни пресловутый атеизм, ни увлечение мировой революцией никоим образом не помешали тому же Бертолуччи, последнему из великих итальянцев наследовавшему национальной школе, достичь высот. То, что “Последнее танго в Париже” снято атеистом, марксистом и левым, лишь придало картине яркий радикализм.
Со временем общественно-социальный пафос ушел в прошлое, остался лишь пронзительно чистый лиризм. Кстати, и Нанни Моретти, снявший “Комнату сына” уже в зрелом возрасте, сумел преодолеть, хотя бы отчасти, собственное отрицание Бога: особенно в сцене похорон ребенка, когда главный герой картины мучается, как мучается всякий неверующий, столкнувшийся с таинством смерти.
Тем не менее, если говорить об эстафете, едва теплящееся свечение некогда яркого олимпийского огня до последнего времени мог поддерживать исключительно Бертолуччи. Даже относительные его неудачи вроде “Маленького Будды” выглядят глыбами на фоне мелкой суеты всех этих Никетти, Лукетти, Авати, которые при ближайшем рассмотрении становятся неразличимы, расплываются, не попадая в фокус.
Однако хоронить итальянское кино еще рано. Равно как и французское, чьи победы тоже остались в далеком прошлом — в 1960-х годах. Правда, придется подождать: всплеск национальной гениальности был настолько мощным и длился столь продолжительное время, что это могло обескровить организм.
Так что запаситесь терпением... А пока человечество отдает должное Лукино Висконти и Бернардо Бертолуччи (эксклюзивное интервью с мэтром — ).
