Склеротический дефект
В Украине нынче весьма популярен тезис, что 23 года независимости были бездарно потеряны. Если такую оценку новейшей истории дают пионеры, ее хоть как-то можно понять. Куда сложнее, когда с такими заявлениями выступают люди постарше.
Тот же Святослав Вакарчук должен помнить советское время, ведь на момент падения СССР и появления независимой Украины ему было уже полновесных 15 лет. Скажем так, достаточно взрослый мальчик, должен помнить, какую страну потеряли…
Еще удивительнее, когда с подобными сентенциями выступают совсем взрослые люди, например, выдающийся грузинский реформатор Каха Бендукидзе, которому на момент распада СССР было и вовсе 35 лет. Но и он вполне искренне полагает, что украинцы, несмотря на всю его симпатию к нам, потратили время зря…
Так вот, дамы и господа, позвольте не согласиться!
К 1991 г. Советский Союз, конечно, пришел с индустриальной, но отнюдь не современной, предельно милитаризированной экономикой — абсолютно все в стране было “заточено” под потребности армии. Производство, наука, сфера быта и потребления, все, так или иначе, работало на оборону.
Собственно, на чрезмерной милитаризации, на концепции “пушки вместо масла” советская власть жилы и надорвала. И если бы не обнаружились запасы нефти в Западной Сибири и Союз еще в 1960-х годах не “подсел” на экспорт нефти, то выдающийся эксперимент закончился бы на 20 лет раньше, и отнюдь не по злой воле Запада.
Не стоит забывать о людях, населявших великую страну. Да, все они умели читать и писать, но вот назвать их образованными язык не поворачивается. Они, безусловно, не виноваты, но так получилось, что думать, сопоставлять, анализировать, а главное — принимать решения самостоятельно в советской школе не учили. Более того, с самого первого дня существования советского режима и до самого его конца партия и правительство жестоко учили людей: инициатива наказуема. Не высовывайся.
Как горько шутил Михаил Жванецкий, клоп маленький, не высовывался, потому и выжил…
И тут вдруг оказалось, что социализм закончился, плановой экономики не будет и надо проявлять инициативу, а каким образом это делать, никто не имел ни малейшего понятия. И спросить было, в общем-то, не у кого: те, кто помнил, как работает капитализм, к тому времени уже лет десять как отошли в мир иной.
Вот и стройте рыночную, потребительскую экономику из милитаризованного до предела народного хозяйства, да еще и с населением, покорно ожидающим начальственного окрика и указания, что делать. Самое смешное, что и начальство ждало, чтобы ему подсказали. Так, став премьер-министром, бывший “красный директор” Леонид Кучма в 1992 г. с трибуны Верховной Рады заявил, мол, скажите, что нужно построить, я и построю. А уж капитализм или социализм — без разницы…
Украинские экономисты, тоже сформировавшиеся при советском режиме, в неспособности населения к самостоятельному принятию решений особой проблемы не видели. Зато подобные вопросы очень интересовали экономистов США и Великобритании в середине XIX века, когда эти страны избавлялись от рабства: одни на своей территории, вторая — в колониях.
Так вот, один из классиков политэкономии Джон Стюарт Милль был уверен, что бывшие рабы, пребывавшие на полном иждивении хозяев, даже став формально свободными, практически не способны самостоятельно принимать решения и уж тем более вести политическую жизнь. По мнению политэконома, опеку над ними должно взять благонамеренное, но жесткое правительство, поскольку никакому другому подчиняться они не будут.
При этом он считал, что постепенно, но неотвратимо, шаг за шагом, надо сокращать сферу правительственного вмешательства. Подобный эксперимент проводит с белорусами Александр Лукашенко; правда, кажется, что “бацька” немного забылся и не спешит сокращать государственную опеку.
В Украине 23 года назад пошли по другому пути. Не все получалось, но сменяемость власти на протяжении всего существования республики показывает, что в конечном счете не ошиблись. У нас есть экономика, способная производить не только танки, есть и люди, способные сами себя прокормить и даже не согласиться с курсом партии и правительства.
Другой вопрос, что всем украинцам хотелось бы большего, но ничего особо постыдного или потерянного в нашей новейшей истории не было.
Был эксперимент. Были тяжелые, часто неуклюжие попытки обрести свободу. Впрочем, особой грации и скорости неоткуда было и взяться. И, надо сказать, у нас получилось. Во всяком случае, попытка без объяснений свернуть с пути евроинтеграции вывела народ на Майдан, а отказ бывшего главы государства говорить, а главное — слышать людей, привел к его низложению и изгнанию.
Да, к сожалению, решать проблемы в парламенте мы пока не научились, но Украина, по крайней мере, пробовала. Оказалось, что для нас это еще слишком сложно. Ничего страшного, будем продолжать, пока не получится.
