Переломить мышление. Глава Арбитражного комитета Сергей Паперник о потенциале финансовой реструктуризации.
“Если бы банк гарантированно получал обратно свои деньги плюс процент вне зависимости от того, что он делал, система бы не работала. Представьте, что я отправлюсь в ближайшее отделение Королевского банка Шотландии и скажу “Знаете, я тут получил точные сведения о лошадях, участвующих в скачках. Что, если вы мне одолжите пару миллионов фунтов?” Разумеется, они лишь посмеются надо мной. Они знают, что если моя лошадь не придет первой, то денег им не видать. А теперь представьте, что есть закон, согласно которому они гарантированно получают возврат, что бы ни произошло, пусть даже это означает, что я должен, не знаю, отдать мою дочь в рабство или продать органы. Ну, в таком случае, почему бы и нет?”.
Мне кажется, что этот отрывок из книги Дэвида Гребера “Долг: первые 5000 лет истории” очень хорошо напоминает нам о том, чем на самом деле занимаются банки.
“Если вы должны банку $100 тыс, то вы принадлежите банку, а если вы должны банку $100 млн, то банк принадлежит вам” — приблизительно так звучит американская пословица. В украинских реалиях вторая часть этой народной мудрости до недавних пор была перевёрнута с ног на голову: если у тебя есть банк, то, скорее всего, ты должен ему сто миллионов. В этом, как мне кажется, и заключалась причина грандиозной банковской чистки, затеянной регулятором. Происходила эта генеральная уборка с пылью и шумом, и оставила после себя множество проблем и вопросов.
Впрочем, почти любое банкротство в нашей стране происходит по какому-то похожему сценарию: заёмщик уходит в себя, закрывшись от кредитора, перебрасывает активы куда получается, в итоге, демонстрируя лишь дыру в карманах. Эта практика пагубная — она о безответственности и халатности, она подрывает доверие к бизнесу, в целом, и к банковскому, в частности. Страдают другие клиенты банка, сотрудники предприятия-заёмщика, налогоплательщики, которые опосредованно “скидываются” на возмещение в Фонд гарантирования вкладов. Пропадает предприятие, которое платило налоги.
Сохранить бизнес, попавший в неприятную ситуацию, крайне важно. Бизнес — это риск и неопределенность для предпринимателя, но — рабочие места и уверенность в завтрашнем дне для сотрудников. Видимо, поэтому, а ещё, должно быть, и потому, что в стране нацвалюта девальвировала втрое за последние несколько лет, да и война на Востоке не прекратилась — Парламент принял прошлым летом закон “О финансовой реструктуризации”.
Благодаря новому закону стали возможны практически любые договорённости между банком и заёмщиком. В том случае, конечно, если стороны не хотят заканчивать свои отношения и видят в них перспективу. Если должник может сгенерировать, в процессе финансовой реструктуризации (далее ФР), сумму, большую, чем 10-20% от объема долга и вернуть её — банку это может быть интересно (иначе выгоднее продать долг коллекторам).
Об особенностях ФР мы говорим с Сергеем Паперником, главой Арбитражного комитета по вопросам финансовой реструктуризации.
— Фактически, закон стартовал лишь в апреле этого года. Принят был он летом 2016, вступил в силу в октябре того же года. А Секретариат, главный орган, который должен принимать документы от участников и выполнять административные функции, появился в феврале 2017 года. Порядок действий, формы документов для подачи утвердили только в апреле, тогда же у Секретариата появился офис и состоялся официальный запуск.
Каков потенциальный рынок для ФР, сколько компаний могли бы воспользоваться этим законом?
— Данные о количестве компаний довольно сложно получить. Они точно есть у НБУ. Но на сегодняшний день есть 56,6% кредитов с просрочкой 90+ дней во всей банковской системе. Из них заметная часть — это ПриватБанк с клиентами-физлицами. Но в абсолютных цифрах — это порядка 500 млрд грн проблемной задолженности юридических лиц. В эту цифру входят и безнадёжные кредиты, и потенциально реструктуризируемые. Выделить из этого объема тех, кого может спасти ФР нелегко, обобщённых отчётов по банковской системе нет, но они есть у каждого банка отдельно. Чтобы понять, кому поможет ФР, нужно анализировать самые проблемные банки. ФГВЛ, управляя такими банками, может запускать точечную реструктуризацию.
В чём выгода для банка, как ему работать с ФР?
— Банку необходимо сделать выборку из проблемных юрлиц, у которых 60+ дней просрочки, оценить какую долю они занимают в портфеле банка и пройти реструктуризацию.
Дело в том, что под каждый проблемный актив, где есть 90+ дней просрочки, банк формирует резерв равный почти 90% суммы задолженности. Эти ресурсы лежат мёртвым грузом, не участвуя в операционной деятельности — это балласт. Конечно, есть свои хитрости, вроде резервирования при помощи имущества под залогом. Но есть и ограничения.
Обычно банки решают эту проблему просто — продают проблемные активы с большим дисконтом, расформировывая резервы и пуская деньги в оборот. Но в абсолютных значениях такая продажа не выгодна, так как обычно продают за 10-20% от цены кредита.
Если же заёмщик и банк входят в ФР, то банк может расформировать резервы, но оставить должника и продолжить работать с ним.
Сейчас наиболее остро стоит вопрос для российских банков: ВТБ, Сбербанк, БМ Банк — с ликвидностью у них очень плохо, они не могут получать рефинансирование от своих материнских компаний из-за санкций. Рассматриваются варианты продажи этих банков, но тактически эффективным шагом для них была бы ФР по задолженностям.
Можно ли сегментировать потенциальных интересантов ФР? Например, с агрохолдингами, с большой долей вероятности, ожидать положительного результата по ФР можно — так или иначе, по итогам года, они могут найти деньги.
— Одним из главных нюансов этого закона, пусть это и прозвучит громко, является перспективность деятельности компании в будущем. Если компания потенциально перспективна, и это подтверждают эксперты своим заключением, то это сигнал о возможности ФР.
Как раз один из первых кейсов в Секретариате — это агрокомпания ООО “СВС Шумск”, они как раз и делали акцент на том, что денег в обороте на данный момент нет, но есть поля, на них зреет урожай, и как только они его соберут будут деньги. Речь шла о нескольких миллионах гривен.
Основной вопрос, наверное, к анализу бизнеса экспертами. Как это происходит?
— В законе содержится ряд требований к экспертам и заключениям, которые они делают. Конечно, это вопрос техники, ещё не наработана практика. В Украине такая экспертиза и заключение о том, что бизнес перспективен — в новинку. Эксперт должен быть независимым и абсолютно сторонним для банка и участника ФР.
Как правило, переговоры заёмщика с банком должны начаться еще до появления в этой истории эксперта. Согласно закону, эксперта выбирает должник, но согласовывает его с банком. Банки хотят видеть в числе экспертов либо EY, либо PwC. Работу этих компаний оплачивает заёмщик. Потому возможен механизм, когда эксперт будет сторонним, а кто-то из “Большой четвёрки” просто утвердит экспертное заключение — выйдет дешевле.
Закон имеет срочное действие — он принят на три года, в 2019 году он перестанет действовать и за это время компании должны успеть выйти на эффективный уровень.
Если предположить, что компании захотят использовать этот закон по-своему, без планов по возвращению денег банку?
— Да, сценарий вполне реализуем, если банк соглашается на ФР в пользу компании. Закон даёт массу инструментов, которых нигде больше не существует. Их можно использовать как в рамках настоящей реструктуризации, так и в фиктивных целях. Если в рамках обычной практики банк не может выдать кредит под проценты ниже учётной ставки, то в условиях ФР — это возможно.
Например, в истории с ПриватБанком, если бы использовались инструменты ФР, национализации можно было бы избежать?
— Тяжело судить о ПриватБанке, так как большая часть кредитного портфеля там физлица, которые не подпадают под действие закона о ФР. Но, возможно, используй юрлица-заёмщики Привата инструменты ФР, за три года ситуацию можно было бы исправить.
А на чём могут остановиться в переговорах о ФР банк и заёмщик?
— Банку не интересно прощать тело кредита, но возможны уступки в процентах по кредиту. Также банк заинтересуется дополнительным обеспечением, поручителями, залогами.
По ипотеке, если забрать собственность вне суда — остаток долга списывается, потому никто так и не работает. Когда прекращается обязательство — пропадают все залоги. А в процедуре ФР возможна совершенно другая ситуация. Например, один актив можно передать банку, остальные оставить и сделать рассрочку по долгу. Вне процедуры ФР банку не очень интересно брать у заёмщика недвижимость — существуют ограничения по банковским нормативам ликвидности. Но, когда речь идёт о ФР, норматив краткосрочной ликвидности не применяется и тогда можно взять на баланс такой актив.
Существует еще один инструмент, который не применяется в Украине, но распространён в мире — обмен долга на капитал. Кредитор может оценить компанию и сделать вывод, что доля в ней для него перспективна. Банки не очень охотно использовали этот инструмент раньше, им мешал норматив по доле инвестирования. В рамках ФР этот норматив не применяется — можно обменять часть долга на долю в компании, банк получает контроль над бизнесом.
Складывается впечатление, что инструменты ФР полезны в первую очередь банкам.
— А для банков закон о финреструктуризации и написан, чтобы обезопасить деятельность по работе с должниками. Конечно, для бизнеса он тоже интересен в силу того, что появляется возможность “рассрочить” долг. Этот закон могут использовать и коллекторы. Купив проблемный портфель, скажем, за 10% долга они могут договариваться об удобных для себя условиях с должниками: и входить в капитал, и обменивать залоги. Они, по сравнению с банками, в более выгодных условиях. Им не нужно заботиться о нормативах — можно ставить хорошую рассрочку и работать с бизнесом.
Необходимо переломить мышление.
Украинский предприниматель всегда сразу прорабатывает пути отхода: кто-то в кризисный момент, а кто-то и с самого начала, кредитуясь в банке. Главные задачи обычно такие: куда перебросить активы, как опустошить банкротящееся предприятие, где спрятаться от банка.
Договариваться с банком в таком случае неудобно — там нормативы, резервы, ограничения.
А финансовая реструктуризация, она как раз о противоположном, о том, что можно договориться, не закрывать бизнес, не создавать проблему ни себе, ни банку. Инструмент новый, непривычный.
— Вы раньше работали в PwC, теперь возглавляете Арбитражный комитет по процедуре финансовой реструктуризации, а встречаемся мы в офисе новой юридической компании, которую вы развиваете. Нет ли тут конфликта интересов?
Я горячий поклонник финансовой реструктуризации и готов её популяриировать в любом амплуа. Но ответ на этот вопрос заключается в том, что арбитражное рассмотрение — это, своего рода, уникальная процедура в финреструктуизации. Такие споры случаются очень редко. И лишь в том случае включаются мои полномочия как главы Арбитражного комитета. Всё остальное время я имею отношение к происходящему внутри финансовой реструктуризации не более, чем любой другой банковский юрист.
Наша компания предоставляет услуги по разработке стратегии финреструктуризации, переговоров с банками и вынесения заключения для дальнейшего утверждения независимым экспертом, которого потребует банк. Мой статус не мешает мне это делать. Безусловно, если такой клиент впоследствии начнёт арбитражное рассмотрение, я не смогу быть ему полезным. Более того, такая ситуация прямо прописана в нормативных документах. В таком случае Арбитражный комитет будет принимать решение без меня под руководством моего заместителя.
А до тех пор я призываю всех воспользоваться преимуществами финреструктуризации. Процедура действительно является отличным инструментом урегулирования задолженности в Украине.
