Главная / Газета / Репортаж

Чина Мостра

00:00 | 10.07.2012
Чина Мостра
Автор:

…Последний день “Мостры” (так итальянцы называют свой фестиваль) прошел в страшной суматохе, скандалах и недоразумениях, в суете и беготне из одного кинозала в другой.

Дело в том, что многомудрое жюри, возглавляла которое гранд-дама европейского кинематографа Катрин Денев, не нашло ничего лучшего, как наградить “Золотым Львом” фильм-сюрприз, не заявленный в программе, не обозначенный в каталоге и появившийся почти в конце фестиваля, да и то на одном просмотре. Тот, кто не удосужился посмотреть китайскую “Тихую жизнь” Джиа Чжанке, так и уехал несолоно хлебавши. Да уж, такого в Венеции еще не было…

Впрочем, триумф молодого китайца можно считать вполне заслуженным: этот замечательный автор уже участвовал в конкурсах в Каннах и Венеции и всякий раз удостаивался наивысших похвал. И вот теперь — вожделенный главный приз одного из самых престижных кинофорумов мира, второго — после Канн — по значению.

Интересно, как-то теперь сложится судьба Чжанке на его родине, к которой он чрезвычайно привязан: достаточно сказать, что свои фильмы он снимает в родном городе с совершенно непроизносимым названием. Недаром же говорят, что в ХХI веке стало как-то сложно определить, что, собственно, является провинцией, а что — центром. Центробежные силы притягивают окраины к сердцевине, и они меняются местами с поразительной скоростью.

Кроме того, недавно вошедшая в обиход поговорка, что, дескать, есть фильмы хорошие, есть — плохие, а есть китайские, звучит уже полной бессмыслицей. Определение “китайский” сегодня адекватно знаку качества.

Чжанке, представивший в Венеции свой тихий, медитативный, раздумчивый шедевр, посвященный событиям в городке, который вот-вот затопят (чтобы построить на его месте плотину), принадлежит к седьмому поколению китайских режиссеров. Чжан Имоу и Чен Кайге (см. БИЗНЕС №31 от 31.07.06 г., стр.78-81), начинавшие свой творческий путь в конце 1980-х годов, относятся к первому поколению.

Представьте себе только, сколько режиссеров за эти 20 лет выросло в Китае! Ничего удивительного. Китай — великая держава, рождающая гениев в каждом мини-поколении: проходят пять-шесть лет, и кинематограф этой страны вновь меняется и обновляется. Так же, как меняется и обновляется сам Китай, растущий и поражающий европейцев своей мощью — экономической и культурной.

Кстати, одна из итальянских конкурсных картин — “Недостающая звезда” Джанни Амелио — целиком посвящена Китаю: рабочий-итальянец приезжает в эту страну по производственным надобностям и буквально влюбляется в нее, а заодно и в юную китаянку, символизирующую хрупкость, непознаваемость и внутренний потенциал Востока.

Что и говорить, “азиатский синдром” царит повсеместно и всецело, и прекрасная Венеция не избежала “заражения”. Ведь здесь многие годы побеждали китайцы, иранцы, тайцы и другие представители азиатских культур.

К слову, сама Катрин Денев, говорят, обожает азиатское кино, предпочитая ему все остальное; а Марко Мюллер, директор “Мостры” и китаевед, буквально помешан на Китае.

Правда, если быть до конца справедливым, то награждать главным призом нужно было все-таки не Чжанке, пусть и замечательного, утонченного и изящного, а Цай Миньляна, действительно выдающегося мастера, продемонстрировавшего в Венеции свой последний шедевр “Я не хочу спать один”.

Забавно, но эта картина — почти немая, где главный герой… тело, неподвижное тело пребывающего в коме больного, — вызвала почти такие же разногласия, как, скажем, российская “Эйфория” Ивана Вырыпаева, знаменитого театрального режиссера.

Из-за “неспящего в одиночку” разразились почти такие же бурные дискуссии, как из-за вырыпаевского экзерсиса — “чрезвычайно агрессивного и провокационного”, по мнению многих.

Весьма лестно для молодого российского режиссера, хотя, позволю себе заметить, любимая мною “Эйфория” пока не может сравниться ни с философичностью, ни с провокационностью картины Цая.

Кстати, на нынешней “Мост­ре” был актуален не только китайский сюжет, но и российский (об американском и европейском мы расскажем ниже). Кроме Вырыпаева, представившего свой страстный, на грани фола фильм о странностях и жестокостях любви, в программе “Горизонты” участвовала и картина “Свободное плавание” Бориса Хлебникова — грустная повесть об абсурдности существования в провинции.

Кроме того, “Мостру-63” закрывал фильм Павла Лунгина “Остров” с Петром Мамоновым в роли замаливающего старые грехи монаха. А еще в рамках кинофорума прошла ретроспектива старых советских музыкальных фильмов. Венецианцы увидели и “Цирк” с “Весной” Григория Александрова, и фильмы Ивана Пырьева и Эльдара Рязанова.

В жюри “Горизонтов” заседал московский критик Андрей Плахов, в большом жюри — Чулпан Хаматова. Представлять программу российского кино пригласили Никиту Михалкова, вырвавшегося в Венецию буквально на сутки.

Однако высадка столь внушительного “русского десанта” закончилась всего одной наградой — “Золотым Львенком”, из года в год вручаемым независимым жюри (состоящим из 26 молодых людей) самому перспективному кинематографисту. Им и стал Иван Вырыпаев: к сожалению, большого “Льва будущего” из его рук буквально вырвали дебютанты из Бельгии, снявшие фильм на экзотическом монгольском материале.

Смешно сказать, но “русский след” иногда обнаруживается в совсем неожиданных местах: скажем, в чопорной Англии, о нравах которой виртуозный Стивен Фрирз снял картину “Королева”.

Елизавету здесь играет Хелен Миррен, выдающаяся британская актриса русского происхождения (ее настоящее имя — Елена Миронова). Кстати, именно ей вполне заслуженно достался приз за лучшую женскую роль (в ближайшем номере БИЗНЕСа читайте интервью с Хелен Миррен!!!).

А лучшим актером почему-то был назван Бен Аффлек (за “Голливудлэнд”), кумир тинейджеров и вполне заурядный актер, но незаменимый в незатейливых “молодежных” комедиях. Правда, чтобы получить венецианский “Кубок Вольпи”, г-н Аффлек совершил рутинный голливудский “подвиг” — потолстел килограммов эдак на десять (таким же издевательством над собой когда-то похвалялись Рене Зеллвегер, Джордж Клуни и другие суперзвезды).

Впрочем, толстеешь ты или худеешь — неважно, мастерства-то это не прибавляет: бедному Аффлеку приз достался совсем по другим причинам. А именно — по политическим: не дать ни единого приза американскому кино было бы в высшей степени недальновидно.

Ибо любой крупный фестиваль, каким бы авангардным и поисковым он ни был, всегда нуждается в звездах, в налете гламура и светскости: без них, что и говорить, и праздник не праздник. Хорошо еще, что принципиальное жюри не вручило главного “Золотого Льва” какой-нибудь американской картине, которых в этом году было хоть отбавляй.

Причем одна другой хуже. Критики, правда, с упоением писали, что американцы на сей раз отличились, привезя в Венецию фильмы, скептически описывающие нравы Голливуда. Действительно, и “Черная орхидея” некогда культового Брайана Де Палмы, и “Голливудлэнд” Алана Коултера живописуют нравы самой большой в мире фабрики грез безо всякого пиетета — как сборище циников, порнографов и беспощадных мафиози.

Однако в нашем полном опасностей мире все эти запоздалые разоблачения и приступы самобичевания выглядят слегка наивно. Впрочем, американцы американцам рознь: тот же Дэвид Линч, получивший “Золотого Льва” за вклад в киноискусство, до сих пор, в свои шестьдесят, — на коне.

До сих пор, как и во времена своей тревожной юности, его беспощадный стиль, его мистика способны напугать до смерти даже закаленного киномана. “Внутренняя империя”, его новая картина, снятая на цифровую камеру и продолжающаяся чуть ли не три часа, заставила содрогнуться весь зал.

Хотя, честно говоря, сюжет настолько переморочен, и порой кажется, будто спишь наяву. Впрочем, лучшие фильмы фестиваля (того же Цай Миньляна) все как один похожи на долгий, мучительный сон, на предутренний кошмар, на видения Сальвадора Дали и прозрения Пабло Пикассо.

С этими наркотическими кошмарами интересно контрастирует яркое солнце Венеции: выходишь из темного просмотрового зала — и над божественной венецианской красотой слепит солнце, покачиваются ветки деревьев, будто нашептывая тебе, что все это — иллюзии, а мир все так же прекрасен. Контрастируют с фильмами и венецианские вечеринки, как всегда здесь, отчаянно бесшабашные и веселые.

Причем их количество зашкаливает: бедному Марко Мюллеру иногда нужно было поспеть и туда, и сюда. Всю свою жизнь поддерживающий кино Восточной Европы, он, говорят, мечтал заглянуть в клуб “Пагода”, где отрывались фаны Ивана Вырыпаева. К сожалению, в этот же вечер давал обед Дэвид Линч — с роскошным угощением и фейерверком.

Попробуйте произвести в голове несложное математическое вычисление: если в Венеции показывают около тысячи фильмов и половина из них заканчиваются вечеринками, сколько вечеринок приходится на один квадратный метр острова Лидо, где проходит “Мостра”? Поспеть всюду невозможно, хотя многие, особенно молодые итальянские тусовщики, светские люди, посещают почти все мероприятия.

Ну а что же старушка Европа? Хотя главные призы уплыли в Азию и даже в Африку (спецприз получил Махамат-Салех Харун из Республики Чад — за фильм о мести “Сухой сезон”), европейцы не сдают своих позиций. На фестивале была представлена картина старейшего (в буквальном смысле) европейского режиссера — 98-летнего (!) португальца Маноэля де Оливейры “Дневная красавица”.

Это реплика, сиквел одноименного шедевра Луиса Бунюэля, где, как вы помните, тогда еще юная Катрин Денев играла буржуазную даму, снедаемую комплексом садомазохизма. И надо же было так подгадать: успеть снять фильм к фестивалю, где председателем жюри будет Катрин Денев!

Правда, Денев наотрез отказалась играть постаревшую героиню, которую герой МишеляПикколи, когда-то исполнявший ее экзотические сексуальные прихоти, разыскивает по всему Парижу. Согласилась играть Бюль Ожье, хорошая актриса и в прошлом красивая женщина. Хотя, конечно, не Денев, далеко не Денев…

Поразительно другое: как почти в 100 лет можно снять такое живое и изящное кино? Особенно — живое? Кинематографисты, надо сказать, рано стареют: после сорока наступает кризис идей, к пятидесяти формируется жесткая структура самоповторов, ну а к шестидесяти автор становится чуть ли не “живым классиком”.

Как иронизируют журналисты — все еще живым, едва живым классиком. К Маноэлю де Оливейре, приближающемуся к столетнему рубежу, это, к счастью, не относится ни в коей мере.

И напоследок о грустном. Венецианский кинофестиваль — старейший в мире (старше даже Каннского) — переживает сейчас не лучшие времена: через месяц стартует Римский кинофестиваль, куда приедут такие суперзвезды, как Шон Коннери, Николь Кидман и Моника Беллуччи (см. БИЗНЕС №52 от 26.12.05 г., стр.71-73).

Поговаривают, что львиная доля правительственного бюджета отдана Риму, хотя новоиспеченный фестиваль — внеконкурсный. Зато там будет вовсю работать кинорынок, что выгодно всем участникам.

К сожалению, кино всегда было предметом купли-продажи (на чем, собственно, Голливуд и построил свою империю), и извечная война между поточной, мейнстримовской продукцией для среднего зрителя и арт-кино для ценителей продолжалась на протяжении всей истории кино. Кто победит — Венеция или Рим?

За стареющей красавицей — история, опыт, огромный культурный пласт, за Вечным Городом — деньги, деньги и еще раз деньги. Что же касается естественных “декораций”, на фоне которых проходит “Мостра”, то римский пейзаж, конечно, ничем не хуже. Недаром же говорят, что Рим — лучший, самый прекрасный, самый изумительный город мира. Впрочем, выбрать между ними довольно трудно… 

Призы фильмам Венецианского кинофестиваля

  • “Золотой Лев” за лучший фильм:

          “Тихая жизнь”, режиссер Джиа Чжанке

  • “Серебряный Лев” за лучшую режиссуру:

           Ален Рене, фильм “Частные страхи в публичных местах”

  • “Серебряный Лев” за фильм — открытие фестиваля:

          “Золотая дверь”, режиссер Эмануэле Криалезе

  • Специальный приз жюри:

         “Засуха”, режиссер Махамат-Салех Харун

  • “Чаша Вольпи” за лучшую мужскую роль:

           Бен Аффлек, фильм “Голливудлэнд”, режиссер Алан Коултер

  • “Чаша Вольпи” за лучшую женскую роль:

          Хелен Миррен, фильм “Королева”, режиссер Стивен Фрирз

  • Приз имени Марчелло Мастроянни лучшему молодому актеру или актрисе:

          Изильд Ле Беско, фильм “Неприкасаемый”, режиссер Бенуа Жако

  • “Озелла” (венецианская серебряная монета) за техническое мастерство:

          Эмманюэль Любецки за операторскую работу в фильме “Дитя человеческое”, режиссер Альфонсо Куарон

  • “Озелла” за лучший сценарий:

           Питер Морган, фильм “Королева”

  • Специальный “Лев” за вклад в развитие языка кино:

          Жан-Мари Страуб и Даниэль Юйе за режиссуру фильма “Встречи”