Акт воздействия
Документальный театр многие ассоциируют в первую очередь с документальным кино. И почти не ошибаются, ведь это самая доступная аналогия для понимания творческого метода, завоевывающего все большую часть театрального пространства.
Документальный театр отказывается и от художественного вымысла драматурга, и подчас от актеров — обычные люди, поработав с режиссером, рассказывают со сцены свои истории и делятся проблемами.
Иногда даже сама сцена условна, так как документальный театр все чаще выходит на улицы, в офисы, в больницы, на исторические руины — настолько далеко, насколько хватит фантазии режиссера. Документальный театр разнообразен.
Есть более простая его версия — чистый verbatim (с лат. — дословно), суть которой в том, чтобы вложить в уста актерам настоящие, неотредактированные слова героев, собранные в виде интервью.
Есть более сложная, с использованием широких возможностей мультимедиа, — когда в актерскую игру интегрировано реальное видео.
В Украине пока было всего несколько попыток реализовать театральные проекты подобного жанра. Не все из них оказались результативными.
Пока документальный театр для нашей среды — чужой и одновременно привлекательный кейс. И фестиваль призван не столько познакомить отечественных театральных деятелей с лучшими образцами жанра, сколько стимулировать его развитие в нашем театре.
Из начал
Метод документальной театральной постановки, считающийся современным и новаторским, как и все новое — даже не вполне забытое старое.
Создателем явления “документальный театр” считал себя немецкий режиссер Эрвин Пискатор, активно сотрудничавший с еще одним известным реформатором театра Бертольдом Брехтом.
Пискатор в конце 1920-х годов выступил в качестве теоретика нового направления. Благое дело, уже не только как теоретик, но и как практик, подхватил в 1960-х немецкий драматург Петер Вайс.
Он специализировался на документальных постановках, ставших популярными в ФРГ. К слову, именно с одобрения Пискатора в театре Freie Vцlksbьhne была осуществлена самая известная документальная постановка Петера Вайса “Дознание”, в основу которой легли материалы франкфуртского суда 1963-1965 гг. над участниками массовых убийств в Освенциме.
Весьма показательно, что интерес к документальному театру возник в Западной Германии, и вызван он был острой политизацией всех сфер жизни. В то же время verbatim стал реакцией на традиционный, фикциональный театр, нередко воспринимавшийся в то время как обязательный элемент буржуазного общества.
И Пискатор, и Вайс “документальным” называли спектакль, в основе которого лежали документальные свидетельства — письма, хроники, исторические справки, протоколы, акты.
Эти тексты художественно перерабатывали, ритмизировали, иногда “нагружали” хорами и зонгами и при живом и активном участии зала ставили на сцене.
В 1980-е годы свое видение документального театра представили в Италии, где возник театр повествования. В своих постановках итальянские режиссеры и драматурги (нередко это был один и тот же человек) в основном также обращались к животрепещущим темам, зачастую таким, которые долгое время утаивались от общественности.
Одна из главных особенностей театра повествования — его близость к традициям устной народной словесности, иными словами, сценические тексты максимально приближены к текстам, звучащим в естественной среде.
Последователи документального театра, возникшего в Великобритании в середине 1990-х годов и известного под названием “новая драма” (см. статью "Изображая драму"), пошли еще дальше (или подошли ближе к чистой документалистике).
Эта техника создания пьесы предполагает отказ от литературного текста, герои со сцены рассказывают реальные истории, записанные буквально на улицах со слов окружающих людей. Именно благодаря театру Royal Court мода на verbatim в 2000-х годах была завезена в Москву, а оттуда дошла до Киева.
Однако последователи Royal Court в 2010-х годах ограничиваться дословно транслируемыми интервью обывателей не собираются. Новое поколение режиссеров и постановщиков, работающих в жанре документального театра, выпускают на сцену… обычных людей, готовых во всеуслышание заявить о своих проблемах и переживаниях.
А если учесть, что четких жанровых границ у документального театра нет, можно только представить, какое поле бесконечных возможностей открывается для творчества и эксперимента.
Ветераны жанра
Московский “Театр.doc” и берлинский Rimini Protokoll, представившие свои проекты в рамках фестиваля, работают в жанре документального театра с 2000-х годов.
Организованный драматургом Еленой Греминой и режиссером Михаилом Угаровым “Театр.doc” в подвале жилого дома в Трехпрудном переулке быстро стал популярным.
Свободная площадка, как-то сразу противопоставившая себя традиционному театру, никогда не требовала ничьей поддержки — государственного финансирования, регулярных меценатских вливаний.
Очень социальный, часто провокативный театр зарабатывает, продавая билеты на спектакли, на отдельные постановки авторы получают гранты.
Если этих средств не хватает, что случается нередко, они используют проверенный способ собрать нужную сумму: стоимость аренды помещения делят на количество режиссеров и драматургов, работающих при театре.
Что касается самих постановок — ограниченность в бюджете только приближает их к реальности. В теории реализовать свой проект в “Театре.doc” может любой желающий — нужно только убедить руководителей, что постановка будет интересной.
Так случилось однажды и с заявкой на постановку “Похищения”. Она была одной из лучших в конкурсе проектов в “Театре.doc”, поэтому ее авторам Константину Кожевникову и Алексею Богачуку-Петухову понадобилось меньше года, чтобы замысел воплотился в громкую премьеру.
Оба пермских театральных деятеля дебютировали с “Похищением” в Москве, откуда сразу отправились в Киев. “Похищение” — история о друге детства Константина Кожевникова, который решил поучаствовать в настоящем похищении ребенка.
Автор складно рассказывает о том, что из того вышло, что могло бы выйти и к чему обычно приводит такая жизнь, когда, чтобы подзаработать, приходится похищать чьих-то детей.
А так как в юности Кожевникова многое связывало с этим его товарищем, многие вопросы, которые он задал ему в процессе подготовки спектакля, прозвучали и как вопросы самому себе.
Rimini Protokoll в 2011 г. увез с Венецианской биеннале “Серебряного льва”. Там он представлял сразу два проекта. Интерактивный спектакль “Видеопрогулка по Венеции” являл собою некую игру наподобие квеста: зрители, они же участники постановки, передвигались в городском пространстве, следуя инструкциям, полученным на iPad.
В конце игры у собравшихся в одном месте героев сложилась цельная картинка всего происходившего. Другой проект “Грунт Казахстана” — о судьбах русских немцев, родившихся и выросших после Второй мировой войны в другой культуре, частично ассимилировавшихся и сейчас восстановленных в праве вернуться в Германию.
Герои документального спектакля — абсолютно реальные обычные люди, обученные режиссером петь, двигаться на сцене, рассказывать свои истории под видеосопровождение.
Для фестиваля “Документ” Rimini Protokoll подготовил мультимедиа-историю из фрагментов сразу нескольких своих проектов. Кроме того, специальный гость фестиваля, режиссер Даниель Ветцель, провел “воркшоп” (формат семинара с максимальным вовлечением его участников в решение задач. — Ред.) для украинских студентов, режиссеров и драматургов, посвященный документальному методу, и подготовил с участниками, как с объектами театрального исследования, что-то вроде представления. Даниель Ветцель в Украине впервые.
Планировалось, что он займется здесь сбором украинского материала для одного из следующих проектов Rimini Protokoll. Правда, сейчас театр изучает тему торговли оружием, и копать в этом направлении в нашей стране режиссер не рискнул.
{{cut}}
Домашний продукт
Фестиваль открылся эскизом документального спектакля, который подготовил херсонский режиссер Андрей Май со студентами актерского факультета Киевского национального университета театра, кино и телевидения. “Киевский торт”, на первый взгляд, — собрание интервью с рядовыми жителями столицы.
С помощью режиссера тексты были выстроены в определенном порядке, создающем и поддерживающем динамику и внутренний сюжет, что позволяет назвать работу наблюдением
за жизнью.
Еще одна история от Андрея Мая, “Город на Ч.”, повествует о молодой девушке, которая вместо Чернигова оказалась в Черкассах. Она отправилась искать своего парня, а встретила много разных людей.
Драматургическим материалом служат интервью со всеми этими людьми. Актеры произносили со сцены самые настоящие слова из народа, подчас слишком откровенные, грубые и даже сопровождали свою речь матерными конструкциями.
Примечательно, что “Город на Ч.” есть в репертуаре Черкасского академического областного украинского музыкально-драматического театра, и его можно, хоть и нечасто, посмотреть на исторической родине.
Пьеса “Черные девы” написана немецкими драматургами Феридуном Заимоглу и Гюнтером Зенкелем на основе 10 интервью, взятых у радикально настроенных мусульманок, проживающих в Германии.
Они называют себя “черными девами”. И сказанное ими разрушает политкорректное представление об эмигрантах, исповедующих ислам.
Мусульманских женщин в немецком спектакле играют молодые актрисы Национального академического театра русской драмы, т.е. документальный текст все-таки открыт и для перевода, и для адаптации в другую театральную действительность.
Пока трудно сказать, является ли украинский опыт работы с методом verbatim удачным, как у иностранных коллег. Тот же Rimini Protokoll с документальным стилем экспериментирует уже долго, все глубже интегрируя социологию в театр. У них даже есть цикл проектов, осуществленных в разных странах по заказу исследовательских организаций.
Называется он “100%”. 100 человек из какого-либо города подбирают таким образом, чтобы они представляли 100% населения. Они говорят о своей жизни, перемежая рассказы статистическими данными, подготовленными заблаговременно.
При всем при этом представления Rimini Protokoll остаются шоу — захватывающими, интересными, эмоциональными. Придется признать, что наши театральные деятели пока так не умеют — чтобы складно, красиво и в то же время остро социально.
Возможно, всплеска документальных постановок после поддержанного культурным центром “Гете-Институт” фестиваля “Документ” и не случится.
Однако из искреннего интереса режиссеров и драматургов, театральных менеджеров и студентов, из синтеза чужих опытов может развиться новый театральный продукт, необязательно документальный, но, возможно, более близкий к реальности, чем то, что мы видим на сцене.
Блиц-интервью
