"Мы готовы восстановить банковский сектор в Донецке и Луганске" – год назад это заявление Яценюка прозвучало, скажем так, свежо и неожиданно. Породив у многих робкие неоправданные надежды, и одновременно, вызвав бурю скептицизма и манипуляций. Тем более, что фразу вырвали из контекста, «упустив» те условия, которые и должны были стать отправной точкой для такого восстановления. А тогда Яценюк назвал три условия, которые должны предшествовать возобновлению экономической жизни в регионе: вывод оккупационных войск и боевиков; проведение прозрачных и демократических выборов, восстановление контроля за границей.
Прошел год, в Украине создано Министерство по делам АТО и временно оккупированных территорий (предположим, что это - толстый намёк, что государство всерьез решило въехать в тему). В то же время на восточном фронте – без перемен, и война для внешнего наблюдателя отнюдь не выглядит идущей к завершению, и три условия, названные Яценюком, также далеки от исполнения. Однако, эксперты потихоньку начинают задумываться над вопросом «а что там будет потом?», и пытаются прогнозировать ситуацию в различных сферах экономики и просчитывать реальные пути возобновления полноценной жизни многострадального региона.
Потери банковского сектора оккупированных сейчас районов, его состояние, возможности и методы восстановления после освобождения и возвращения под украинский суверенитет, БИЗНЕС обсуждает с экспертом банковского рынка Игорем Шевченко.
БИЗНЕС: Игорь Васильевич, за прошедший год фактически не реализовалось ни одно из тех трех условий, которые Яценюк называл отправными для возрождения банковской системы Луганщины и Донеччины. Насколько актуально обсуждать подобные вопросы сейчас?
Шевченко: Дабы не вырывать фразу из контекста той речи Яценюка, никто тогда и не планировал никаких действий по возобновлению там работы финансовой системы - до тех пор, пока украинская власть не вернётся на изуродованную войной землю Донбасса. В этой части ничего не изменилось и сейчас. Строить хоть что-то, при сегодняшнем положении дел, это из области научной фантастики или вселенского идиотизма. Ведь, согласитесь, глупо поливать куст сирени посреди горящего сада.
Но, если попробовать разобраться в сути вопроса, то вопрос возрождения региона в целом, в авангарде процесса которого стоит именно финансовый сектор, это не блажь вчерашнего премьера, а вполне прагматичный расчёт. Донбасс, даже после тех тотальных разрушений, которые ему принёс «русский мир», по-прежнему остаётся (и я уверен, будет и в дальнейшем) инвестиционно-привлекательным регионом. И уже сейчас нужно что-то делать в этом направлении - до момента полного восстановления суверенитета Украины на этой территории.
БИЗНЕС: Можно ли говорить о каких-то серьезных оценках экономических потерь региона в результате оккупации?
Шевченко: На сегодняшний момент экономисты не в состоянии сколь-нибудь точно обсчитать убытки Украины от военных действий. И это понятно. Невозможно сосчитать то, чего нельзя увидеть воочию, пощупать своими руками, чтобы составить объективное мнение, сделать выводы, скалькулировать и принять решение. Прошлой осенью, Андрей Пивоварский (тогдашний министр инфраструктуры – ред.) по результатам визита в Еврокомиссию, заявлял, что убытки только инфраструктуры составляют более 1 млрд. долларов. Впрочем, ряд экономистов уже тогда заявляли сумму гораздо большую, порядка 60 млрд гривен.
Совсем иное дело, казалось бы, финансовый сектор, в первую очередь, банковская система. Где, как ни в банках, должна быть чёткая цифра, характеризующая реальное положения дел. Однако, даже тут весьма непросто найти цифры, которые укажут точное количество денег, которые были потеряны банками и их клиентами.
БИЗНЕС: То есть, можно с большей или меньшей погрешностью назвать реальные потери банковской системы оккупированных районов Донецкой и Луганской областей?
Шевченко: На начало активных военных действий в банках Донецкой и Луганской областей, насчитывалось 52,2 млрд. гривен и 3,2 млрд. долларов США, что составляло около 12% всей ресурсной базы банковского сектора страны. Это, кстати, один из очевидных факторов реального финансового состояния клиентов конкретного региона. Не стану рассуждать кого «кормил Донбасс», но объёмы аккумулированных средств говорят о многом. При этом уже к осени прошлого года, из всей этой массы, осталось только 18 млрд. гривен и 500 млн долларов. К сожалению точных цифр потерянных вкладов, возможно, не знает даже НБУ.
При этом вряд ли кто-то в принципе в состоянии сосчитать, сколько денежных средств и материальных ценностей, было «выковыряно» мятежниками из захваченных отделений банков в Донецке и Луганске. Туда, жаждущие легкой наживы, приходили одними из первых. Эта ремарка не к тому, что банки обязаны вернуть эти ценности, а к тому, что для многих из клиентов, размещенное в ячейках в действительности было «последней финансовой надеждой». Это те средства, которые могли бы как влиться в ресурсную базу банков Донецкого и Луганского регионов, так и быть инвестированы в восстановление промышленного потенциала. Что, в свою очередь, дало бы рабочие места, зарплаты, налоги. То, что не было вывезено на «большую землю» более удачливыми жителями этих регионов, в основной своей массе, уже давно «проедено» населением или «отжато» людьми, имеющими сегодня реальную власть на местах.
БИЗНЕС: Много ли кредитов и депозитов «потерялось»?
Шевченко: На момент начала активной фазы военных действий, общий кредитный портфель банков в Донецкой области составлял 33,9 млрд гривен и 8,2 млрд Луганской. Значит ли это, что все 42 млрд смело можно записывать в «минус» банковской системе? Безусловно нет. Но реальная ситуация говорит о том, что абсолютное большинство кредитов в любом случае можно считать безвозвратными.
Даже после возвращения территорий «мятежных республик» в лоно страны, вряд ли ситуация изменится кардинальным образом, сколько бы не старались банки, финансовые компании, коллекторские фирмы вернуть выданные займы, перспектив тут немного.
Страховые компании также не горят желанием (как и собственными финансовыми возможностями) раскошелится, чтобы оплатить этот хаос. Те же суды, крайне сомневаюсь, что примут решение забрать у жителей, которые остались на период оккупации в своих домах, их имущество, если оно уцелеет к тому времени. С другой стороны, есть обязательства самих финансистов и страховщиков, те же банковские депозиты, например.
БИЗНЕС: А состояние инфраструктуры?
Шевченко: Ещё сложнее оценить убытки банков, от уничтоженной инфраструктуры финансовых учреждений. Сразу, после экспроприации подвижного состава подразделений инкассации, изъятия наличных из хранилищ и банкоматов, тотальному уничтожению были подвергнуты все технические средства банков в филиалах и отделениях, от компьютерной и бытовой техники, систем кондиционирования, мебели и предметов интерьера до физического вывоза сейфов из хранилищ и демонтажа архитектурных элементов.
БИЗНЕС: Грустная картинка, из серии «руки опускаются, и не знаешь, за что хвататься». Или уже можно очертить какие-то глобальные подходы к восстановлению финансовой системы оккупированной части Донбасса? В каком виде финансовый сектор может функционировать «до того…» и с чего должна начать Украина «после того, как….» эта территория будет освобождена?
Шевченко: Полноценного развития финансового сектора можно ожидать не ранее 2-3 лет, с даты «старта» такого процесса. «Стартом» может быть лишь факт полного восстановления украинской власти на этих территориях, не раньше.
До этого, единственными, по-настоящему востребованными операциями будут те, которые предполагают наличные деньги: выплата заработной платы, денежные переводы, ломбардные операции, валютообмен, коммунальные платежи. Для всего этого необходимы не только большие объёмы наличных денежных средств, но и минимально необходимая инфраструктура: отделения, банкоматы, инкассация, технические и технологические средства.
Кто из украинских банков сегодня готов войти в такой проект? «Добровольцев» не будет, однозначно. Разве только в случае, если такому «отважному» пообещают полный карт-бланш и монополию на работу в этом регионе.
БИЗНЕС: То есть, до момента освобождения, украинские банки в те районы не пойдут. Значит о таком понятии, как разнообразие банковских продуктов также можно забыть?
Шевченко: Другие направления? Однозначно, нет. Не будет в этот период (до освобождения – ред.) ни классического розничного бизнеса. Ни, тем более, корпоративного. Ни зарплатных проектов, ни дистанционных каналов обслуживания, ничего из того, к чему мы уже успели привыкнуть за последние лет десять. После любых подобных потрясений система возрождается с самых простых, где-то даже «примитивных» операций.
Кредитование? Нет смысла кредитовать того, кто не имеет возможности вернуть займ. Не потому, что не хочет, а потому, что нет работы, которая даёт финансовую базу, позволяющую такой займ обслуживать. В противном случае, любой долг автоматически станет безвозвратным.
По этой же причине не стоит и мечтать о привлечении депозитов, покупке банковских металлов, ценных бумаг, монет. Иллюзии о максимальном переводе наличных операций в дистанционные каналы можно оставить в принципе, как и массовое использование для этого платёжных карт. Люди, пережившие войну, имеют совершенно особое мнение о том, где хранить свои деньги и как их использовать. Поэтому всё будет по максимуму выводиться в кеш.
БИЗНЕС: С учетом всего вышесказанного, Вы считаете, что иностранные инвесторы будут готовы работать на хоть и освобождённом, но полуразрушенном Донбассе? Я бы не сказала, что они и на «свободной Украине» всегда довольны инвестиционным климатом.
Шевченко: Ключевым для любого инвестора являются гарантии. Гарантии комфортного и безопасного ведения бизнеса, а также свободное распоряжение собственными средствами. Сегодня, когда даже на «большой земле», западные инвесторы в ужасе не только от уровня украинской коррупции, но и фактора абсолютной незащищённости собственного бизнеса и колоссальных сложностей с выведением прибыли, смотреть в направлении востока Украины им не хочется в принципе.
Мы имеем неприлично много примеров, когда и средние и крупные западные инвесторы имели стройную экономику и всё, что они просили, это «не нужно нам помогать, просто не мешайте работать». Но в отечественных реалиях «отсутствие участия в процессе украинских чиновников и политиков», это слишком дорогое удовольствие, которые не по карману «проклятым капиталистам». Некоторые из так и не рискнувших работать в нашей стране западных инвесторов и те, кто бежал отсюда, с ужасом говорят не только об уровне коррупции в стране, но и о том, что даже «умилостивив» очередного благодетеля от власти, шансов, что завтра не произойдет странной метаморфозы, нет никакой: разорванный договор аренды земли, отменённое решение на строительство, не оплаченные контракты, «маски–шоу», визиты контролирующих органов, проблемы на таможне и ещё много всяких неприятных фокусов, таит в себе украинская земля.
Простите, но это «реалити–шоу», большинство предпочитает смотреть из-за пределов нашей территории. Весьма дорогое и крайне сомнительное удовольствие. И на фоне всего этого, любые заявления с высоких трибун о улучшении инвестиционного климата, выглядят по меньшей мере бравадой.
БИЗНЕС: Так ли всё безнадёжно и что можно предпринять с учётом украинской действительности и ментальности?
Шевченко: Вся суть возобновления финансового сектора этих территорий в среднесрочной перспективе, выглядит как «финансовый Красный крест» или «финансовый гумконвой», если угодно. Впрочем, проблематика ситуации гораздо глубже. Без инвестиций в развитие опустошённых войной регионов, эта часть страны так и рискует остаться «банановой республикой» внутри и так не блещущей показателями и перспективами украинской экономики. Внутреннего инвестора, кроме самого государства, не видно.
А вот внешний, западный бизнес, которому было бы интересно вложить средства в восстановление Донецка и Луганска, вряд ли появится - по тем причинам, которые я уже упоминал. И дело даже не в масштабах катастрофы, не в этом главная проблема. Разрушения той же послевоенной Германии были гораздо страшнее. Вот только украинский аналог «плана Маршалла» немыслим без иностранного инвестора.
В то же время, многие из финансистов считают, что простым созданием «дорожной карты», по восстановлению Донбасса, даже в рамках украинского сценария «плана Маршалла» ограничится нельзя. Да и без принятия отдельных законов, которые будут определять «правила игры» для желающих участвовать в процессе ренессанса Донбасса, тоже не обойтись. Вот только слишком уж мало доверия у западников даже к самым высоким трибунам в Украине и самым прогрессивным законам. Увы, но доверие мы окончательно потеряли. А денег без доверия нам не дадут - лучше уж на спасение уссурийских тигров потратить.
БИЗНЕС: Возможно, тогда есть смысл уже сейчас начать разрабатывать отдельный законопроект для оккупированных пока территорий, в котором государство регулировало деятельность там иностранных инвесторов, гарантировало бы их захиту в том или ином виде? Или глобально разработать такой документ в целом для регионов Донецкой и Луганской области, пострадавших в результате военных действий.
Шевченко: Да, отдельный закон регулирующий права и обязанности иностранных инвесторов, которые вложат свои средства в восстановление экономики Донецкой и Луганской областей, безусловно нужен. Равно как и гарантии Государства.
Но, уверен, нам в этой связи никак не обойтись и без независимого арбитража, со стороны тех западных финансовых и политических институтов, которые заинтересованы как в восстановлении нашей страны так, и это вероятно наиболее важно, в защите интересов своих граждан, которые рискнуть вложить деньги в украинскую экономику. Я не готов сказать, в какой форме должен быть этот орган, но, если угодно, я вижу его таким себе «финансовым ОБСЕ». Органом, который, стоя на страже интересов инвесторов, будет способен реально влиять на процессы, связанные с защитой интересов инвесторов. В противном случае всё, что нам останется, это продолжать клянчить деньги у богатых соседей.
БИЗНЕС: Проводя аналогию, что банки – кровеносная система экономики: какую «группу крови» нужно будет «перелить» после освобождения в Донецкий регион, чтобы он не просто вышел из комы, но и начал полноценно функционировать?
Шевченко: Любой разговор о возобновлении полноценной работы финансового сектора отдельных районов Донецкой и Луганской областей, можно начинать лишь после того, как будет понятно, кто и на каких условиях захочет реанимировать экономику этих регионов.
Ведь после того, как последний оккупант покинет украинскую землю, первое, что нужно будет сделать, это дать людям хлеб, кров и работу. И если с первым и вторым всё более-менее ясно, то с работой ситуация крайне сложная. Всё, что ещё несколько лет назад представляло собой промышленный потенциал Донбасса там либо уничтожено, украдено, либо находится в крайне плачевном состоянии. И сегодня термин «экономика Донбасса», это скорее миф.
И мы все прекрасно понимаем, что без работающей экономики эти регионы рискуют навсегда остаться «лагерем беженцев», интерес к которому будет возникать лишь накануне выборов и в период встреч к миссией МВФ, как один из аргументов для получения очередного кредита.
Если не применять кардинально иных принципов его восстановления и развития, Донбасс, даже после окончания военных действий, будет представлять собой крайне сомнительный, с точки зрения инвестиционной привлекательности, регион. Без новых подходов, Донбасс на долгие годы обречён быть глубоко дотационным.
